|
|
|
|
- -
затягивали - ничего способу нет.
Вода накопилась до самого полу, где народ сидит, и стала под народ выходить
вода на пол. Народ просит: "Не дайте погибнуть, ваше благородие!" И он
сперва: "Не ломитесь, не проситесь, не дам погибнуть ничего". Потом стало
накопляться под нижние нары. Крещеные стали проситься да ломиться. Барин и
говорит: "Ну, ребята, выпущу вас, только чтоб не бунтовать, а нет - всех
перестреляю". Потом выпустил. Сделали богомоление, чтобы господь усмирил, не
погибнуть бы. Молились на коленках. После богомоления выдавали нам галеты,
сахар, и море засмирилось. На другой день стали вывозить народ на баржах на
берег. На берегу было богомоление. Потом нас перегрузили на другое судно,
турецкое {3}, и привезли сюда, в Александровск. Сняли нас засветло на
пристань, да тут долго нас продержали, и отправились мы с пристани уже в
потемушках. Крещеные так плетнем и шли, а тут еще навалилась куриная
слепота. Друг за дружку держатся; кто видит, а кто и нет - вот и цеплялись.
Я за собой десяток крещеных вел. Пригнали в тюрьму на двор и стали разбирать
по казармам, кого куда. Ужинали перед сном, что было у кого, а утром нам
начали выдавать, что следует. Дня два отдыхали, на третий в баню, а на
четвертый работать погнали. Перво-наперво копали канавы под здание, где
лазарет теперь. Корчевали, обирали, копали и все прочее - этак неделю или
две, а может, и с месяц. Потом мы возили бревна из-под Михайловки. Таском
тащили версты за три и в груды у моста сваливали. Потом на огород погнали
ямы для воды копать. А как наступил сенокос, стали собирать крещеных:
спрашивают, кто косить умеет, - ну, кто признавался, того и писали. Выдали
нам на всю артель хлеб, крупу, мясо и погнали с надзирателем на сенокос в
Армуданы. Жил я ничего, бог здоровья давал, и косил я хорошо. Других
надзиратель колотил, а я дурного слова не слыхивал. Ругается только народ,
зачем бойко идешь, - ну, да ничего. В слободное время или когда дождь, я
плел себе ступни. Люди спать с работы, а я сижу да плету. Ступни продавал,
две порции говядины за ступни, а это четыре копейки стоит. Сенокос
выставивши, пошли домой. Домой пришли, сняли нас в тюрьму. Потом взяли меня
к поселенцу Сашке на Михайловку в работники. У Сашки я делал все по
крестьянской работе: жал, убирал, молотил, картошку копал, а Сашка за меня в
козну бревна возил. Ели все свое, что получали из козны. Отработал я два
месяца и четыре дня. Обещал Сашка денег, да не дал ничего. Только и дал, что
пуд картошки. Привез меня Сашка в тюрьму и сдал. Выдали мне топор и веревку
- дрова таскать. Семь печей отоплял. Я в юрте жил, за камарщика воду носил и
подметал. У татарина-магзы {4} майдан сторожил. Как приду с работы, мне он
свой майдан уверял, я продавал, а он мне за это 15 копеек в сутки платил.
Весной, когда дни стали подолже, я стал плесть лапти. Брал по десять копеек.
А летом рекой дрова гонял. Накопил я их кучу большую и потом этого продал
жиду-банщику. Накопил я также лесу 60 дерев и продал по 15 копеек. Вот и
живу помаленьку, как бог дает. А только, ваше высокоблагородие,
разговаривать мне с тобой некогда, надо по воду идти.
- В поселенцы скоро выйдешь?
- Лет через пять.
- Скучаешь по дому?
- Нет. Одно вот только - детей жалко. Глупы.
- Скажи, Егор, о чем ты думал, когда тебя в Одессе на пароход вели?
- Бога молил.
- О чем?
- Чтобы детям ума-разума послал.
- Отчего ты жену и детей не взял с собой на Сахалин?
- Потому что им и дома хорошо.
1 ...я поселился у одного молодого чиновника, очень хорошего
человека...
<> 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 >>>
- -
|
|
