|
|
|
|
- -
"Я - сожительница". Войдешь в квартиру надзирателя; он,
плотный, сытый, мясистый, в расстегнутой жилетке и в новых сапогах со
скрипом, сидит за столом и "кушает" чай; у окна сидит девочка лет 14 с
поношенным лицом, бледная. Он называет себя обыкновенно унтер-офицером,
старшим надзирателем, а про нее говорит, что она дочь каторжного, и что ей
16 лет, и что она его сожительница.
Надзиратели во время своего дежурства в тюрьме допускают арестантов к
картежной игре и сами участвуют в ней; они пьянствуют в обществе ссыльных,
торгуют спиртом. В приказах мы встречаем также буйство, непослушание, крайне
дерзкое обращение со старшими в присутствии каторжных и, наконец, побои,
наносимые каторжному палкой по голове, последствием чего образовались раны.
Люди грубые, неразвитые, пьянствующие и играющие в карты вместе с
каторжными, охотно пользующиеся любовью и спиртом каторжных женщин,
недисциплинированные, недобросовестные могут иметь авторитет лишь
отрицательного свойства. Ссыльное население не уважает их и относится к ним
с презрительною небрежностью. Оно в глаза величает их "сухарниками" и
говорит им ты. Администрация же нисколько не заботится о том, чтобы поднять
их престиж, находя, вероятно, что заботы об этом не привели бы ни к чему.
Чиновники говорят надзирателю ты и бранят его как угодно, не стесняясь
присутствием каторжных. То и дело слышишь: "Что же ты, дурак, смотришь?"
Или: "Ничего ты не понимаешь, болван!" Как мало уважают здесь надзирателей,
видно из того, что многие из них назначаются на "несоответствующие
служебному их положению наряды", то есть, попросту, состоят при чиновниках в
качестве лакеев и рассыльных. Надзиратели из привилегированных, как бы
стыдясь своей должности, стараются выделиться из массы своих сотоварищей
хотя чем-нибудь: один носит на плечах жгуты потолще, другой - офицерскую
кокарду, третий, коллежский регистратор, называет себя в бумагах не
надзирателем, а "заведующим работами и рабочими".
Так как сахалинские надзиратели никогда не возвышались до понимания
целей надзора, то с течением времени, по естественному порядку вещей, сами
цели надзора должны были мало-помалу сузиться до теперешнего своего
состояния. Весь надзор теперь сводится к тому, что рядовой сидит в камере,
смотрит за тем, "чтобы не шумели", и жалуется начальству; на работах он,
вооруженный револьвером, из которого, к счастью, не умеет стрелять, и
шашкою, которую трудно вытянуть из заржавленных ножен, стоит, смотрит
безучастно на работы, курит и скучает. В тюрьме он - прислуга, отворяющая и
запирающая двери, а на работах лишний человек. Хотя на каждые сорок
каторжных приходится три надзирателя - один старший и два младших, но
постоянно приходится видеть, как 40-50 человек работают под надзором только
одного или же совсем без надзора. Если из трех надзирателей один находится
при работах, то другой в это время стоит около казенной лавки и отдает
проходящим чиновникам честь, а третий - томится в чьей-нибудь передней или
без всякой надобности стоит навытяжку в приемной лазарета {9}.
Об интеллигенции придется сказать немного. Наказывать по долгу службы и
присяги своего ближнего, быть способным каждый час насиловать в себе
отвращение и ужас, отдаленность места служения, ничтожное жалованье, скука,
постоянная близость бритых голов, кандалов, палачей, грошовые расчеты,
дрязги, а главное, сознание своего полного бессилия в борьбе с окружающим
злом, - все это, взятое вместе, всегда делало
<> 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 >>>
- -
|
|
