|
|
|
|
- -
он часто и с
большим интересом возвращался к его работам, признавал огромные размеры его
таланта, но тем суровее отмечал некоторые черты, в которых видел
неправильное отношение к литературе и ее назначению. Ни о ком, однако, из
сверстников Михайловский не писал так много, как о Чехове{138}, а в
последние годы, как это тоже известно, он относился к Чехову с большой
симпатией... Во всяком случае, в то время, о котором я рассказываю,
"Северный вестник" Михайловского хотел бы видеть Чехова в своей среде, и мне
пришлось выслушать упрек, что во время своего посещения я (тогда еще новичок
в журнальном деле) не позаботился о приглашении Чехова как сотрудника. /139/
В следующее свое посещение я уже заговорил с Чеховым об этом "деле", но
еще раньше меня говорил с ним о том же А.Н.Плещеев, заехавший к нему
проездом через Москву на Кавказ. Чехов сам рассказал мне об этом свидании,
подтвердил обещание, данное Плещееву, но вместе с тем выразил некоторое
колебание. По его словам, он начинал литературную работу почти шутя, смотрел
на нее частью как на наслаждение и забаву, частью же как на средство для
окончания университетского курса и содержания семьи*.
______________
* В то время он был уже врачом, хотя и без практики, а брат его, Михаил
Павлович, начинал тоже печататься в юмористических журналах (под
псевдонимом). (Прим В.Г.Короленко.)
- Знаете, как я пишу свои маленькие рассказы?.. Вот.
Он оглянул стол, взял в руки первую попавшуюся на глаза вещь, - это
оказалась пепельница, - поставил ее передо мною и сказал:
- Хотите - завтра будет рассказ... Заглавие "Пепельница".
И глаза его засветились весельем. Казалось, над пепельницей начинают
уже роиться какие-то неопределенные образы, положения, приключения, еще не
нашедшие своих форм, но уже с готовым юмористическим настроением...
Теперь, когда я вспоминаю этот разговор, небольшую гостиную, где за
самоваром сидела старуха мать, сочувственные улыбки сестры и брата, вообще
всю атмосферу сплоченной, дружной семьи, в центре которой стоял этот молодой
человек, обаятельный, талантливый, с таким, по-видимому, веселым взглядом на
жизнь, - мне кажется, что это была самая счастливая, последняя счастливая
полоса в жизни всей семьи, - радостная идиллия у порога готовой начаться
драмы... В выражении лица и в манерах тогдашнего Чехова мне вспоминается
какая-то двойственность: частью это был еще беззаботный Антоша Чехонте,
веселый, удачливый, готовый посмеяться между прочим над "умным дворником",
рекомендующим в кухне читать книги, и над парикмахером, который во время
стрижки узнает, что его невеста выходит замуж за другого, и потому оставляет
голову клиента недостриженной{139}... Образы теснились к нему /140/ веселой
и легкой гурьбой, забавляя, но редко волнуя... Они наполняли уютную
квартирку и, казалось, приходили в гости зараз ко всей семье. Сестра Антона
Павловича рассказывала мне, что брат, комната которого отделялась от ее
спальной тонкой перегородкой, часто стучал к ней ночью в стенку, чтобы
поделиться темой, а иной раз готовым уже рассказом, внезапно возникшим в
голове. И оба удивлялись и радовались неожиданным комбинациям... Но теперь в
этом беззаботном настроении происходила заметная перемена: и сам Антон
Павлович, и его семья не могли не заметить, что в руках Антоши не просто
забавная и отчасти полезная для семьи игрушка, а великая драгоценность,
обладание которой может оказаться очень ответственным. Кажется, в то время
был уже напечатан (в "Новом времени") очерк "Святою ночью"{140}, чудная
картинка, проникнутая глубоко захватывающей,
<> 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 >>>
- -
|
|
