|
|
|
|
- -
вид на реку, во дворе садик.
Сторожем здесь старик Савельев, каторжный, который, когда здесь ночуют
чиновники, служит за лакея и повара. Как-то, прислуживая за обедом мне и
одному чиновнику, он подал что-то не так, как нужно, и чиновник крикнул на
него строго: "Дурак!" Я посмотрел тогда на этого безответного старика и,
помнится, подумал, что русский интеллигент до сих пор только и сумел сделать
из каторги, что самым пошлым образом свел ее к крепостному праву.
Жителей в Галкине-Враском 74: 50 м. и 24 ж. Хозяев 45, и из них 29
имеют крестьянское звание.
Последнее селение по тракту - Дубки, основанное в 1886 г. на месте
бывшего здесь дубового леса. На пространстве 8 верст, между Сиянцами и
Дубками, встречаются горелые леса и между ними луговины, на которых,
говорят, растет капорский чай. Когда едешь, показывают, между прочим, речку,
где поселенец Маловечкин ловил рыбу; теперь эта речка носит его имя. Жителей
в Дубках 44: 31 м. и 13 ж. Хозяев 30. Местоположение считается хорошим по
теории, что там, где растет дуб, почва должна быть хороша для пшеницы.
Большая часть площади, которая занята теперь под пашней и покосом, недавно
еще была болотом, но поселенцы, по совету г. Я., выкопали канаву до Найбы, в
сажень глубины, и теперь стало хорошо.
Быть может, оттого, что это маленькое селение стоит с краю, как бы
особняком, здесь значительно развиты картежная игра и пристанодержательство.
В июне здешний поселенец Лифанов проигрался и отравился борцом.
От Дубков до устья Наибы остается только 4 версты, на пространстве
которых селиться уже нельзя, так как у устья заболочина, а по берегу моря
песок и растительность песчано-морская: шиповник с очень крупными ягодами,
волосянец и проч. Дорога продолжается до моря, но можно проехать и по реке,
на аинской лодке.
У устья стоял когда-то пост Найбучи. Он был основан в 1886 г. Мицуль
застал здесь 18 построек, жилых и нежилых, часовню и магазин для провианта.
Один корреспондент, бывший в Найбучи в 1871 г., пишет, что здесь было 20
солдат под командой юнкера; в одной из изб красивая высокая солдатка
угостила его свежими яйцами и черным хлебом, хвалила здешнее житье и
жаловалась только, что сахар очень дорог {12}. Теперь и следа нет тех изб, и
красивая высокая солдатка, когда оглянешься кругом на пустыню,
представляется каким-то мифом. Тут строят новый дом, надзирательскую иди
станцию, и только. Море на вид холодное, мутное, ревет, и высокие седые
волны бьются о песок, как бы желая сказать в отчаянии: "Боже, зачем ты нас
создал?" Это уже Великий, или Тихий, океан. На этом берегу Найбучи слышно,
как на постройке стучат топорами каторжные, а на том берегу, далеком,
воображаемом, Америка. Налево видны в тумане сахалинские мысы, направо тоже
мысы... а кругом ни одной живой души, ни птицы, ни мухи, и кажется
непонятным, для кого здесь ревут волны, кто их слушает здесь по ночам, что
им нужно и, наконец, для кого они будут реветь, когда я уйду. Тут, на
берегу, овладевают не мысли, а именно думы; жутко и в то же время хочется
без конца стоять, смотреть на однообразное движение волн и слушать их
грозный рев.
1 Тут когда-то были Муравьевские копи, в которых добыча угля
производилась постовыми солдатами из разряда штрафованных, то есть была тут
своя маленькая каторга; назначало их на работы местное начальство в
наказание "за незначительные, впрочем, преступления" (Мицуль). В чью пользу,
однако, поступила бы выручка, если бы добытый солдатами уголь был продан,
сказать нельзя,
<> 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 >>>
- -
|
|
